Комментарий. Почему в стране производится много зерна, но мало качественного хлеба.

В России невиданный урожай зерна. Растут экспортные поставки. Казалось бы, при наличии пшеницы мы могли бы иметь на полках магазинов очень качественных хлеб и вкуснейшие хлебобулочные изделия. Но, к сожалению, это далеко не так. От представителей хлебопекарной промышленности приходится слышать то о нехватке качественного сырья, то о других проблемах, которые мешают отрасли.

Эти и многие другие вопросы были затронуты в беседе издателя портала «Крестьянские ведомости», ведущего программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России – ОТР, доцента Тимирязевской академии Игоря АБАКУМОВА с президентом Российского союза пекарей Валерием ЧЕШИНСКИМ.   

— Валерий Леонидович, почему всегда большой урожай связан не с прибылью, не с доходами, а все-таки с убытками? Всегда – сейчас, и в прошлом году, и весной – говорили о том, что при большом урожае падает качество зерна, качество хлеба. Насколько это справедливо?

— Нельзя так говорить. Есть, конечно, некая такая корреляция…

Но если мы говорим об этом сезоне, то в принципе мукомолы и хлебопеки качеством урожая этого сезона довольны, принимая во внимание, что сейчас есть достаточно большой объем предложения для обеспечения заготовки и создания запасов. Мы как раз этим активно занимаемся. И этот сезон гораздо лучше, чем предыдущий как с точки зрения валового сбора, так и с точки зрения качественной пшеницы в первую очередь. Ведь именно ее нам в прошлом году не совсем хватало. Однако мы, так сказать, дотянули и сейчас все хорошо.

— А в этом году какие прогнозы по качеству зерна?

— Как я и сказал, они значительно лучше. Очень хорошая натура у зерна – оно большое, хорошее, выполненное, что очень важно. Ожидаем, что будет все-таки большее количество зерна 3-го класса, что очень важно в первую очередь для мукомолов, для производства качественной муки и по ГОСТу. Но вместе с тем, конечно, мы рассчитываем и надеемся, что в дальнейшем будут прилагаться максимальные усилия для производства качественной пшеницы. Также надеемся, что в нашей стране будут стимулировать соответствующим образом наших крестьян, чтобы они производили качественную пшеницу, которая востребована как на нашем внутреннем рынке, так и на внешнем.

— Каким образом стимулировать, Валерий Леонидович?

— Используя весь тот инструментарий, который есть…

— А какой инструментарий? Почему его не используют до сих пор?

— Это финансовое стимулирование. Мы, со своей стороны, как переработчики делаем все необходимое: платим премиальную цену, она выше, чем экспортные цены в среднем.

— Мудреный оборот – больше платите.

— Платим больше, конечно, и всегда это было, в предыдущих сезонах и сейчас. Формула цены – это то, сколько платят экспортеры или трейдеры при экспортных операциях. Так вот, мы платим больше на 5-15% в зависимости от качества   конкретной партии зерна и вообще в зависимости от конъюнктуры рынка в данный момент, в данный сезон. Это достаточно серьезный, хороший стимул.

— Значит, все эти разговоры о том, что зерно 5-го класса идет на хлебопечение – это только разговоры, или под ними что-нибудь есть?

— У серьезных производителей, у индустриальных переработчиков, мукомолов, крупных мельниц такого в принципе нет. Это действительно тема, как говорится, высосанная из пальца. И последние результаты, приведенные Роскачеством по ЦФО, подтверждают, что этого на самом деле нет. Ни в одном из образцов продукции батона нарезного не выявлено следов пшеницы 5-го класса. Обычно мукомолы используют пшеницу и классическую схему смешения: как правило, мы используем 3-й класс (минимум 50-70% в зависимости от качества каждой конкретной помольной партии), а все остальное — 4-й класс. Конечно, в последнее время из-за определенного дефицита качественной пшеницы происходит некий перекос в этом балансе. Но классическая формула где-то такая, как я ее обрисовал. А использование фуражной пшеницы для мукомольных целей – это, конечно, нонсенс. Конечно, кто-то где-то, может, и хулиганит, но это во всяком случае не по нашему адресу.

— Давайте определим: ваш Союз хлебопекарной промышленности, предприятий хлебопекарной промышленности или Союз пекарей по-простому кого объединяет?

— Крупных индустриальных производителей хлеба. И такая же параллельная структура существует у мукомолов, которая тоже объединяет крупные индустриальные мельницы, которые обеспечивают тоже большую долю производства.

— Сколько процентов рынка занимают крупные индустриальные предприятия? Мы ведь говорим о печеном хлебе, да?

— Да. Если говорить о том, сколько мы обеспечиваем с точки зрения общего рынка, то скорее всего это порядка 70-80%. Имеется в виду хлеб массового спроса, в том числе социальных категорий. Но есть более широкая гамма производимых продуктов, и, естественно, там достаточно большую долю могут занимать мини-пекарни и производители более мелкого формата.

— А вот эти мелкие и мини-пекарни какую долю рынка занимают?

— Смотря в каких качественных категориях…

— Ну вот лаваши, выпечка, печенье всякое и так далее.

— Здесь они, конечно, могут занимать несколько большую долю. В принципе, доля такого не очень учитываемого сектора, скажем так, (что по мини-мельницам, что по мелким пекарням) может составлять до 40%. И это практически не учитывается даже Росстатом…

— Вы как-то очень аккуратно говорите. Не учитывается Росстатом даже их потребление зерна, или не учитывается контролирующими органами качество этого продовольствия?

— Вы совершенно правы – и то, и другое.

— То есть моя догадка верна?

— Конечно. Если вы возьмете данные Росстата с точки зрения объема производства муки, хлеба, то можно увидеть, что порядка 40% этого объема – физически произведенной продукции — не учитывается Росстатом. При этом по данным того же Минсельхоза, объемы, которые используются на продовольственные цели по зерну, гораздо выше, чем то, что показывает Росстат. То есть, при таком положении иметь абсолютно точную, корректную расчетную таблицу по данным зернового баланса достаточно сложно.

— С точки зрения практики советского периода отсутствие контроля за выпечкой хлеба – это, конечно, нонсенс. Потому что я помню, какой был контроль, какое было качество. Это я помню, а вы — то, наверное, лучше знаете.

— Мы тоже помним.

— У вас это, как говорится, семейная тема.

— Это отдельный разговор. Дело не в этом. Но тема качества и соблюдения технологий…

— И то, что сейчас ничего не контролируется – это, в общем, такая сакральная тема. Как же это может не контролироваться, скажите мне, пожалуйста?

— Нельзя сказать, что это вообще не контролируется – все контролируется. Самое главное, что производители достаточно четко и корректно к этому подходят, поскольку у всех есть настоящие профессиональные лаборатории, которые следят за качеством и безопасностью выпускаемой продукции, используемого сырья. Это очень важно. Но, с другой стороны, действительно все мы стараемся соблюдать и соблюдаем нормы ГОСТа, хотя с середины 2000-х гг. соблюдение стандартов носит уже больше заявительный характер, и мы считаем, что это тоже неправильно. Соблюдение норм качества и безопасности – это тема №1, это закон. И нужно сделать все, чтобы это носило не заявительный характер, а было жестким и обязательным условием.

— Вот скажите, пожалуйста, крупные хлебозаводы – это означает промышленное производство хлеба круглосуточно?

— В зависимости от региона и загруженности, по которой работает завод. Но работа в 2-3 смены – такое бывает.

— Их количество сократилось со времен перестройки, со времен 1990-х гг., так ведь?

— Да. Было на каком-то этапе порядка 1 100 таких крупных индустриальных производств, а сегодня меньше, примерно 750-800 крупных производств по стране, то есть заводов.

— У производителей зерна… Как мы их называем? – крестьяне? Но крестьяне бывают разные: бывают мелкие крестьяне, бывают очень крупные, их тоже крестьянами как-то сложно назвать, это уже крупный бизнес. У них есть совершенно четкое убеждение, что вы катаетесь как сыр в масле: вы делаете хлеб, вы его продаете, практически вы, что называется, капиталисты большие. Насколько прибылен этот бизнес?

— Если говорить об индустриальном хлебопечении и на основе данных того же Минсельхоза, это не очень рентабельное производство, если мы говорим о производстве хлеба массового спроса.

— Это нарезной батон и буханка, да?

—  Да, это в среднем. Получается рентабельность порядка 2-3%.

— 2-3%?

— 2-3%, да – это по данным Минсельхоза, это все можно проверить. Хлебопекарная отрасль — это очень большая и серьезная капиталоемкая промышленность, и здесь вопрос не только сырья, но и оборудования и всех иных компонентов.

— Может быть, оборудование просто старое у вас?

— Конечно, не без того. По данным того же Минсельхоза, по нашей отрасли износ основных фондов составляет 65-70%. Это требует модернизации, реновации, строительства новых мощностей. С другой стороны, на это нужно смотреть позитивно, как на благоприятный шанс с точки зрения дальнейшего развития. Дело в том, что, уделяя внимание развитию мукомольной и хлебопекарной отрасли, в стране можно создать достаточно серьезный спрос на отечественное оборудование, на отечественное машиностроение…

— А оно есть?

— Конечно, есть, и очень успешно развивается. Мы обеспечиваем особенно сейчас достаточно серьезный спрос, но могли бы обеспечить гораздо больше и вытягивать таким образом всю экономику страны из кризисных явлений за счет обеспечения спроса на машиностроительную продукцию. Но для этого необходимо уделять такое же внимание, как и сельхозтоваропроизводителям, и нашим отраслям.

— Многих интересует, как вы относитесь к экспортным пошлинам на вывоз зерна, ведь в свое время мукомолы поддержали эту меру?

— Это было, наверное, в 2014-2015-х гг., когда произошло совпадение двух факторов — это темпы роста экспорта и падение курса рубля. Вы помните, что было с рублем, и это, естественно, достаточно сильно повлияло на позицию. Когда происходят подобные катаклизмы, никто от этого не выигрывает, и не мы вводили эту пошлину, это тоже надо понимать.

— Но вы ее поддержали.

— Был определенный момент, при котором, если вы помните, у многих мукомолов запасы были всего на 2 недели. А в это время нужно было готовить запасы сырья и необходимо было стимулировать этот процесс. Для нас не является ограничение экспорта чем-либо приоритетным – мы, наоборот, за стабильность, за то, чтобы экспорт всегда был, и Россия была стабильным, надежным экспортным поставщиком. В нынешнем сезоне мы активно участвуем в заготовке сырья, платим нормальные, адекватные цены, выполняем принятые на себя обязательства перед соответствующими поставщиками, не меняя цен. Это очень важно. А для того чтобы стимулировать баланс на рынке зерна на сегодняшний день, нужно применять другой механизм. Обещали, например, коллегам интервенции, а сейчас их нет, но это необходимо. И мы об этом давно просили. Можно, не изобретая велосипед, только в рамках существующих распоряжений и постановлений правительства давать субсидированные кредиты как мукомолам, так и производителям комбикормов, поскольку зерно – это не только хлеб, мука, это еще и комбикорма.

— А субсидированных кредитов эта отрасль не получает?

— Вы знаете, у нас есть задолженность за 2015-2016-е годы…

— У вас есть или перед вами есть?

— Перед нами есть у федерального бюджета по оборотным кредитам для заготовки зерна для мукомолов…

— Какая сумма?

— Консолидированной цифры нет, мы ее не знаем (Минсельхоз знает), но сумма до сих пор не выплачена.

— Ну это миллионы, миллиарды? – сколько это?

— Нет, по отдельно взятым предприятиям это небольшие десятки миллионов рублей. Для кого-то, может быть, эта цифра чуть побольше в зависимости от объема производства…

— Для одного предприятия — это большие средства…

— Да, это, несомненно, большие ресурсы; для кредитной истории это важно, для переговоров с банком. Сегодня не так легко получить ресурсы – они видят, что история вопроса не решается долго. А в этом сезоне, когда есть такая возможность, нам как никогда важно обеспечивать буферные запасы качественного зерна.

— А какой должен быть запас зерна в стране? Вот какой был запас зерна в стране, когда наступил 22 июня 1941 года?

— Насколько я помню, по-моему, это было порядка 22-23 миллионов тонн. Это в госрезерве в Советском Союзе перед началом Второй мировой войны.

— А сейчас какой у нас запас?

— Я думаю, что это секретные данные, этот вопрос не ко мне.

— Ну чисто теоретически?

— Понятно, что значительно меньше. Но сегодня, может быть, столько и не нужно; есть к тому же интервенционный фонд. Но наличие запасов и переходящие остатки – это на самом деле не недостаток, а достоинство, которое позволяет балансировать различные ключевые факторы, связанные с нестабильностью на зерновом рынке. И зерновой рынок – он важнейший и ключевой, поскольку зерно – это не только хлеб и мука, но это через комбикорма и мясо, масло, молоко.

Молоко – это ключевой сырьевой рынок, который влияет на макроэкономическую стабильность. И одна из важнейших составляющих продовольственной инфляции – это зерно, поскольку оно влияет на всю производную продукцию.

— Я помню свое детство на Кубани, когда караваи ребристые были – на него нажимаешь, держишь, а он потом опять встает. Почему сейчас такого хлеба нет? Даже на Кубани его нет.

— Все действительно зависит исключительно от качества и добросовестности производителя и какое входное сырье он использует. И то, о чем мы говорим – это такой хлеб, который не поднимается, у которого нет подъема – означает, что его в основном сделали из пшеницы 4-го класса, то есть недостаточно качественного зерна.

— Почему используется пшеница 4-го класса? Есть устойчивое мнение – его пока еще никто не опроверг – что… Вы же сказали, что рентабельность 1-2% у больших хлебозаводов. Вы сказали, что им надо экономить, поэтому они используют дешевые сорта.

— Нет, главное не это, а разница в цене между мукой, сделанной, например, по ГОСТу и ТУ. Она не такая большая – в пределах 5-10%.

— Почему так плохо поддерживаются крупные хлебозаводы? Почему, объясните.

— Объясню. Технически они вообще никак не поддерживаются, потому что по хлебопекарной промышленности на сегодняшний день нет необходимого финансирования с субсидированием процентной ставки, как это вообще должно быть даже по последнему распоряжению Правительства №1828…

— То есть у нас все внимание на производство зерна, а не на выпечку?

— Да, у нас гораздо большее внимание уделяется именно производству сырьевой сельскохозяйственной продукции.

— Это чья ошибка, как вы считаете?

 — Это не ошибка, это такой вектор развития.

 — Извините, но это ошибочный вектор развития.

— Хорошо, мы не будем давать со своей стороны оценок, мы покажем свое видение. Мы считаем, что пищевая и перерабатывающая промышленность является как бы ключевым, важнейшим элементом в агропродовольственной политике, и это должно быть становым хребтом развития сельского хозяйства. И необходимо уделять внимание развитию именно этого направления.

— Тогда у меня встречный вопрос. Представим себе, что что-то случилось – землетрясение, наводнение. Для МЧС это большое событие. Не дай бог военные действия – спаси господь. И нам срочно нужно будет перевести хлебозаводы на военные рельсы, на мобилизационный режим, то есть производить ржаные буханки и буханки белого хлеба, то есть пшеничного, верно? Через сколько часов они должны перейти на военный режим? – через сутки, верно? Вы сейчас не пугайтесь, я немножко знаю отрасль.

— Мы не пугаемся, нас испугать сложно.

— Для этого нужно сохранять мобилизационную мощность, то есть эти формы под буханки – их нужно чистить, за ними нужно ухаживать, их нужно где-то складировать – это все затраты. Кто эти затраты компенсирует? Их компенсирует кто-нибудь? – Министерство обороны, МЧС, государство, какой-то фонд существует? Или это все держится за счет самого завода?

— На сегодняшний день заводы должны поддерживать так называемый мобрезерв, они его поддерживают в рамках своей необходимой компетенции. Но то, о чем мы говорим – а мы надеемся, что этого никоим образом не произойдет – но тем не менее, конечно, этому аспекту нужно уделять необходимое внимание, поскольку в случае любой чрезвычайной ситуации именно крупные производители могут обеспечить резкий, взрывной, необходимый объем производства той или иной продукции…

— Но не мелкие же пекарни.

— Ну конечно нет. Мы к этому всегда готовы. И исторический опыт показывает, что в разные сложные времена хлебопеки выполняли все необходимые поставленные задачи.

— Какая сейчас средняя зарплата по отрасли?

— К сожалению, не самая высокая, надо сказать.

— Вы цифру, цифру назовите.

 — Знаете, есть и 15, и 17, и 20, и 30 тысяч рублей в зависимости от регионов…

— То есть не выше, чем по сельскому хозяйству?

— Конечно, не выше.

— Это просто вопрос для тех, кто думает, что хлебопеки на крупных заводах на чем-то там наживаются. Вот, собственно, и правда.

— Да. И для того, чтобы была адекватная заработная плата, необходимо осуществлять модернизацию, реконструкцию на базе энергосберегающих и новых технологий, обеспечивать технологически новую платформу отрасли.